Человеческая нога — чрезвычайно сложная структура, которая буквально и образно образует основу всего организма. При рождении нога ребенка является воспроизведением взрослой ноги с той разницей, что большая часть состоит из хряща (с течением времени происходит окостенение). Часто в первые месяцы жизни ноги пропускаются и не замечаются родителями (что является ошибкой, потому что именно в этот период ноги готовятся ходить). Дилеммы и проблемы возникают, когда ребенок делает первые шаги. Затем мы задаемся вопросом, правильно ли ребенок ставит ноги и, прежде всего, какие ботинки будут подходящими.
Всего несколько лет назад было высказано мнение, что жесткий ботинок будет лучшим выбором, который обеспечит правильное позиционирование и защитит от развития дефектов стопы. Однако все чаще и чаще вы можете встретить положительные отзывы врачей и физиотерапевтов о том, как ходить босиком. Какая польза от этого приводит к ходьбе босиком? Об этом позже.
Развитие ног у малышей
Развитие ног младенца, хотя это может быть удивительно, происходит с первых дней жизни. Очень важно дать детям свободу передвижения, чтобы они имели возможность узнать о своем теле и его способностях к движению. Постепенно, когда они растут, дети качаются на пятках, прижимают друг к другу ноги, хватают их за руки или отталкивают назад и отступают назад. Все эти действия имеют одну общую цель: подготовить ноги для первых шагов. И именно в эти первые месяцы жизни формируются модели движения, которые будут влиять на последующую походку. Поэтому в течение этого периода стоит соблюдать несколько простых правил:
- разрешить ребенку свободу передвижения — действия, которые малыш берет на себя, чтобы подготовить тело к тому, чтобы начать движение
- избегайте обуви, пока вы не начнете учиться ходить дома — надеть обувь на детей ограничивает движение стопы, а также лишает их возможности испытывать различные раздражители
БАБЬЕ ЛЕТО. Глава 2. БОСИКОМ — ЭТО ПРИКОЛЬНО!
6 сентября, среда, около шести вечера. Школа, кабинет директора. Ковалев и Светлана Игнатьева.
Примерно в то самое время, когда троица собиралась на берегу речки для своих черных дел, Ковалев вернулся в притихшую школу. Она была пуста, только в коридорах негромко перекатывались хрустальные звуки пианино – Светлана Игнатьева то ли с кем занималась дополнительно, то ли просто музицировала в свое удовольствие… Ковалев прошел на второй этаж, тихонько заглянул в кабинет: точно, учительница сидела за пианино с Соней Барбаш, аккуратненькой круглолицей девочкой, и играла в четыре руки. Чтобы оказаться замеченным, долго терпевший Ковалев кашлянул, а потом сказал в приоткрытую дверь: «Светлана, зайдете ко мне, как закончите!» и ретировался.
Приемная пустовала: секретарша Наташа Кушнир работала на полставки, уходила чаще всего после обеда. В своем кабинете он распахнул окно; стоя перед ним, вдохнул запах листвы, свежести. Потом вернулся к столу, достал из стола сигареты с зажигалкой, закурил. Пуская голубоватый дым, он положил перед собой папку с плотной, твердой обложкой синего тисненого картона и надписью по-английски – да так и остался сидеть, тупо смотря на папку, полученную под роспись несколькими часами раньше в администрации. Сидел, пока тяжелая дверь кабинета не отворилась с мышиным писком и не зашла Светлана Игнатьева.
Женщина с вьющимися золотистыми волосами и очень тонкими, тщательно вылепленными чертами лица, с глубокими карими глазами, она робко остановилась у края директорского длинного стола. Ковалев поперхнулся сигаретой, торопливо затушил ее – Игнатьева дым не жаловала! – и поднялся навстречу.
— Вы присаживайтесь, Светлана Игнатьевна, присаживайтесь… Поговорим.
Женщина присела на краешек мягкого стула, одернула сиреневое платье на худых коленях. Ковалев машинально отметил ее обувь: плетеные мокасинчики без каблука. Странно, раньше бы он на них и не посмотрел.
Он встал и отошел к окну вместе с пепельницей и куревом. Посмотрел в окно, тщетно пытаясь найти предлог, с которого можно начать непростой разговор.
— Понимаете, Светлана Игнатьевна, тут возникла такая тема… Ну, в-общем, так… — он запутался в собственных словах и выпалил – вы вот… босиком ходить любите?!
Она слегка удивилась. Подняла брови. Директор нервно закурил, поставив пепельницу на подоконник. Женщина поморщилась, но ответила просто:
— Люблю… По травке. У нас в городке такие лужайки есть… неизгаженные. Ну, и на водохранилище, по прибою.
— На водохранилище. По прибою – пробормотал Ковалев, потом спохватился, затушил сигарету – Ладно, это все не… Одним словом, вот. Представьте, что нам дают новое помещение!
Теперь женщина засмеялась. Поставила на светлую столешницу острый локоток, подперла им голову – посмотрела на директора чисто, прозрачно, скептически.
— Ой ли! Прямо шокирующее известие.
— Погодите. Я все объясню! Не в этом дело… Итак, дают новое здание. Отделка супер. Натуральные экологические материалы. Полы деревянные и с подогревом, да… с подогревом, как в Финляндии.
— Господи, да кто ж вам такое пообещал? Вон, в 25-м лицее ковролин, так он и то зимой кое-где инеем покрывается!
— Там – не важно! Там и инеем, и все такое – Ковалев замахал руками – Это не то…. Вы слушайте. Ну, вот, такая, значит, лепота. В школе – как дома. Двадцать пять градусов. И устроители нам говорят: будете ходить в такой новой форме… в такой… как бы вам описать? А! Вон, как теннисистки на корте выступают. Юбки и футболки. И дети тоже… в чем-то таком. Или в джинсах.
Светлана покачала головой. Усмехнулась грустно:
— Ну, кто-то вам точно басен понарассказывал… Ладно. А мужчины?
— Мужчины?!
— Ну, у нас в школе как минимум – она начала загибать пальчики с аккуратными, ровными ноготками – вы, это раз. Физик молодой, Андреев, два. Охранник этот, простите, придурошный…
— Охранник не в счет, я его в сторожа перевел.
— А завхоз?
— Он тоже не в счет, он приходящий. Стелла Матвеевна все на себя сейчас берет… – парировал Ковалев – мужчины… э-э…
К стыду своему, из отрывочного чтения буклета в синей обложке он так и не понял, какая форма предлагается мужикам. Но пофантазировал:
— Ну, эти, брюки полотняные, как у индийцев.
— И тюрбан…
— Зачем тюрбан?! А, это вы шутите. Ну, вот, брюки и футболка с эмблемой школы. И… — он с трудом выдавил это простенькое слово – и босиком. Все. Такая, знаете ли, форма сменной обуви.
Женщина мягко улыбнулась. Убрала локоть от щеки, тряхнула волосами.
— Ну, вы картину описали… Владимир Владимирович, мне домой надо бежать, у меня муж некормленый сидит. Ему не приготовишь – он же и не поест.
Ковалев торопливо подскочил к столу, выдвинул стул и сел почти что упираясь своими – в ее коленки. И снова скосил взгляд на плетеные туфельки. Под ними угадывались маленькие ступни правильной формы, незагоревшие, с ногтями, крашенными легким перламутром. Женщина с некоторыми удивлением отследила его взгляд, но ничего не сказала.
Между тем директор пристально смотрел на нее, первый раз за весь день сняв свои очки в золоченой оправе.
— Светлана Игнатьевна… ну, главное – вы будете ТАК в ТАКОЙ школе работать? Только – никому пока и ничего, я вас прошу.
— Да…
— Что «да»?
— Буду, наверное.
В этот момент за дверью что-то хлопнуло; Ковалев бросил туда тревожный взгляд. Светлана подсказала:
— У вас там окно не закрыто. Сквозняк, наверное… ну, я пойду?
Ковалев засуетился. Схватил ручку Светланы – маленькую и теплую, забормотал:
— Да, конечно… То есть будете? Вот это я и хотел у вас услышать. Но точно – никому, ага?
Учительница музыки покорно кивнула, насмешливо посмотрела светло-карими глазами на Ковалева. Видимо, она ему так и не поверила.
Оставшись один, Ковалев еще долго курил, рассеянно смотря в окно. Ну-ну. По травке…. Да, со многими ему придется об этом поговорить!
…Между тем Светлана Игнатьевна, накинув на сиреневое платье легкий плащик, пошла домой. И вот по дороге, которая сначала шла вниз по улице от школы, до конечной, она внезапно поймала себя на мысли, что думает не о концерте, который предстоял через две недели, и не о том, как под благовидным предлогом избавиться от Мульпямяе и Раевских на уроке — ведь выгонять-то нельзя, непедагогично! Думает она о том, что рассказал ей директор. В голове это, конечно, все не укладывалось. Новое здание, полы с подогревом… а эту «форму» на свои покупать? А зарплата у них прежней останется?! А разуваться надо будет где, в гардеробе или в своем кабинете? Занятая этими тревожными, болтающимися, словно на веревочках, мыслями, она не смотрела по сторонам; и как раз проходила мимо дворов в старой части городка.
И внезапно заметила – да раньше бы и внимания не обратила! – как две маленькие девчушки, лет по десять, азартно качались на карусели. Старая, с деревянным днищем, карусель отчаянно скрипела, громыхала и скребла по песку своими краями; но не это было главным. Девчушки, одна пухленькая и русоволосая, а вторая – тонкокожая, будто прозрачная и худенькая, оказались босы. Их розовые, хоть и испачканные пылью двора пятки сверкали в закатном солнце, как новенькие пятаки… Светлана Игнатьевна поневоле замедлила шаг и уставилась на девчонок, которые ее не замечали. А где же их сандалики? Неужели родители так и выпустили их во двор… А если они порежутся обо что-то или просто – простудятся? Так и не найдя ответа на этот вопрос, учительница музыки пошла дальше, задумчиво поглядывая то на щербатый асфальт, засыпанный листвой, то на полоску газона с желтеющей травой. Странное желание родилось внутри нее; она неуверенно оглянулась, замерла – не обнаружив прохожих. Но потом только тряхнула головой и сняла плащ, перебросив под руку – жарко!
Домой она попала только через полчаса, протрясясь в душном автобусе, заполненном дачниками. Те оказались упакованы, как экспедиция полярников – тяжелые сапоги, иногда кирзовые, свитера, ватники; они гремели лопатами и граблями, шумно переговаривались, от них пахло землей, дымом и иногда – водкой. На суровых, выдубленных летним загаром лицах и шеях блестели капли пота.
Муж был дома. Женщина еще закрывала дверь в прихожую, как он, лохматый, высунулся из своей комнаты, скороговоркой сообщил:
— Ниче не жрал, тут с утра реестр чищу… вирусягу поймал!
…и снова скрылся в своей норе. Светлана вздохнула, посмотрела на свои красные тапочки с помпончиком, да вдруг отодвинула их ногой в сторону. Линолеум показался ей непривычно холодноватым и не очень чистым.
Через пятнадцать минут она вошла к мужу с подносом – горячие бутерброды, чай, вафли. В комнате плавал сигаретный дым, окутывавший остовы разобранных компьютеров и коробки с новыми; окурки размножались в пепельнице, в стекло бились две крупные поджарые осы. Женщине пришлось распахнуть окно, проветривая комнату, выгнать газетой ос, вытряхнуть пепельницу в мешок… Когда она закончила, муж уже пил чай, одной рукой беря с подноса то бутерброд с колбасой, то вафлю и пережевывая все это без особого чувства – он весь ушел в столбцы непонятных цифр и знаков на экране, изредка с чертыханьем колотя по клавиатуре. Света придвинула табурет к столу, села; опустила голову на локоть и грустно посмотрела на мужа.
— Алеша – певуче сказала она, особо ни на что не надеясь – А нам, наверно, новое здание дадут.
— Угу.
Там будет евроремонт, полы с подогревом.
— Угу.
— И новая форма для всех. Спортивная.
— Ммм… угу.
— И все будем босые ходить…
Не сразу, но он все-таки оторвался от компьютера – ее бывший кумир и гений, изрядно растолстевший от сидячей работы и подурневший. Она заметила вылезшую трехдневную щетину.
— Леш, ты бы побрился хоть…
— В офис поеду – побреюсь. Погоди, не понял… Зачем босые-то?
Она пожала плечами. Осторожно подвинула ему последний бутерброд на тарелочке.
— Ну, для здоровья, наверное – робко сказала она – или для красоты.
Муж фыркнул. Залез пятерней в грязноватые волосы. Ну да, ведь он и вчера сидел за компьютером. И позавчера.
— Погоди… Тьфу. Какая красота в грязных пятках? Вы там за день столько насобираете…
— Леша, наверно, технички будут и всякие там новые пылесосы.
— Да ну, нафиг! Кто вам их даст?! С нищетой-то вашей…
Света ощутила обидный, горький укол. Ну да, он, сидя дома, зарабатывает в три раза больше, чем она, со всеми ее часами и подработками. Она промолчала. Но Алексей уже завелся. Он смотрел в экран – по привычке и надувал щеки. Усы его, неряшливые, шевелились.
— Ниче не понял… Это кто у вас там это придумал?
— Леша, ну давай не будем… директор.
— Дурью ваш директор мается. Придумал бы лучше, как денег заработать, чтобы ты на моей шее не сидела. Тоже мне, босоногие… черт те что!
Женщина вздрогнула, будто невидимая рука хлестнула ее по щеке. И встала, начала торопливо собирать на поднос пустую посуду, стакан… Только тут муж очнулся, заглянул ей в глаза:
— Зая, я тебе типа обидел?
— Да нет, Леша, все хорошо.
Она глотала слезы и старалась унять дрожь в руках. Муж ее робкой ложью удовлетворился. Он опустил глаза и вдруг прикрикнул:
— О! А чего это ты без тапочек?!
— Порвались… — еле выговорила Светлана.
— Так зашей! – гаркнул ей в спину Алексей – Вот еще, че придумала – без тапок дома шастать!
За Светой тихонько затворилась дверь их спальни, куда муж приходил обычно только после двух ночи.
6 сентября, среда, около шести вечера. Спальный район «Южный», квартира Софьи Барбаш. Софья Барбаш и Ирина Еранцева.
На самом деле в школьной приемной не было и не могло быть никакого сквозняка – не та погода. За минуту до того, как Светлана Игнатьева отворила дверь из директорского кабинета, маленькая, круглолицая Соня Барбаш пулей вылетела из приёмной и, глухо топоча ногами в красных кедиках по каменным ступеням, покинула школу. Соня торопилась домой – и не почему-то там, а чтобы рассказать подругам ту «сенсацию», которую она успела уловить.
Девочка влетела в дом так же стремительно; прыгая в прихожей на одной ноге, сдирала кедики, оставшись в белых носочках. Стуча пятками, убежала в свою комнату – мимо гостиной, откуда донесся приглушенный лязг швейной машинки и грозное:
— Поешь и за уроки!
— Щас, ма…
Соня приникла к телефонному аппарату, как к странник в пустыне – к источнику; забралась на постель, скрестила ноги, прижала трубку к уху. Первой корреспонденткой оказалась Саша Кашкина – томная блондинка с чуть сонным взглядом. В трубке слышалось журчание воды и музыкальные аккорды.
— Привет, Саш. Это Соня! А ты чего делаешь?
— Лежу – расслабленно отвечала Кашкина.
— Где?!
— Где… в ванне лежу. Расслабляюсь. А чего случилось?
— Да ты чо! Я щас тут услышала случайно… У директора, там он с музычкой разговаривал.
И Соня с наслаждением вывалила Кашкиной все сногсшибательные сведения, которые успела узнать; правда, слегка уже перепутанные в ее беспокойной маленькой головке с гладко зачесанными назад волосами.
Из всего услышанного Александра хорошо поняла только про юбки.
— Юбки, как у теннисисток? – задумчиво переспросила она, плескаясь – А ништяк, вроде… Я давно хотела в такой придти. Так Жучара не разрешит.
— Какая Жучара? – ахнула Соня, впрочем, прекрасно понимая, что подруга говорит про завуча, Стеллу Шуртис – А-а… а прикинь, босиком придется шлепать. Холодно будет!
Но эта информация Кашкину не впечатлила. Она зевнула и резонно возразила:
— А нам-то что? Это все равно на следующий год будет…
— Почему?
— А ты сама подумай – че, будут в начале года ремонт начинать? Щас… Не-а, это вон десятому придется. А мы уже аттестат получим.
Такой поворот событий сразу убил интригу на корню. Верить в то, что такие глобальные потрясения, обещающие массу драматических моментов, пройдут мимо Сони, просто не хотелось. Она скомкала разговор и начала названивать другой подруге – Розке Альпен из параллельного класса «Б».
Но с Розой оказалось все еще хуже. Она слушала вполуха, хихикала, задала идиотский вопрос: « А Ковалев тоже в юбке будет? Как этот, шотландец, да?», а потом перевела разговор на то, как ей закадрить Вадима Липперта, по которому сохли все школьные красавицы. Кроме Липперта, Розу на данный момент ничего не интересовало, так как тот в это самое время, по слухам, зажигал с ее одноклассницей Лизой Крутиловой в каком-то клубе.
В этот момент дверь без стука открылась и раздался громовой голос:
— Я тебе что сказала?! Иди ешь и за уроки!
— Щас, ма!!! Я в туалет схожу!
С телефоном в руке девочка умчалась в санузел. Там, устроившись на крышке унитаза, она набрала номер Галки Мухаметовой, загадочной волоокой татарки. Но и Мухаметова не обрадовала Соню: выслушав все, Галина заявила:
— Фигня все это. Ничего не получится.
— Почему?
— Потому, что как со школьной формой… В прошлом году пытались. Будет тебе Шиллерша или Верста ходить босой и в юбках коротких. Да они Ковалева живьем съедят.
— А ты? — с надеждой спросила Соня – Ты бы согласилась?!
Мухаметова помолчала. Потом, наверняка постояв перед зеркалом, вдруг выдала:
— А что… У меня ноги красивые, не то что у некоторых.
Соня почти обиделась, поняв намек: ее в детстве дразнили кривоногой, да и сейчас подростковую неуклюжесть она не растеряла. «Ага, брить ты их замаешься!» — про себя подумала Соня, вспомнив про черный пушок, покрывавший даже смуглые локти Мухаметовой и попрощалась.
В дверь туалета очень скоро забарабанили. Закончив очередной разговор, Соня со вздохом открыла ее; мать стояла в проеме, грозно уперев руки в бока. Когда-то она была чемпионкой Союза по штанге – и теперь всей своей литой квадратной фигурой выражала грозную решимость. К тому же Соня обратила внимание – как обычно, на матери спортивные трусы с ярким лампасом, футболка – как она ходила дома, а бронзовые мускулистые ноги крепко упираются босыми ступнями в их светлый линолеум.
— Ты опять в носках по дому бегаешь?! Нет, ты посмотри, я ей каждый день эти носки стираю! – рассердилась мама – А ну, быстро тапки одень и есть иди! И за уроки!
Соня едва успела выскочить из туалета, пискнув: «Ма! Я щас Женьке помогу собаку выгулять!». Это было последней надеждой – одноклассница Сони, Евгения Еранцева, жила в ее же подъезде, только на первом этаже и пользовалась благоволением матери: они часто советовались по шитью и кройке. Соня стянула с себя носочки, чтобы избежать очередного разноса, если снова забудет! — потом влезла в красные кеды, на ходу звоня Женьке и через три минуты уже спускалась на лифте вниз.
Но Женька, конечно же, ее уже опередила. Она стояла у подъезда девятиэтажки, в спортивном черном костюме и синих тапках-шлепках, держа на поводке Рэма, исполинского эрдельтерьера. Соня успела только сказать «Привет!», как собака сделала попытку присесть на газончик около подъезда.
— РЭМ!!! – страшным голосом крикнула Женька – ФУ!!!
Пристыженный пес рванул прочь, точно ракета, не оставив Женьке выхода; за девятиэтажкой располагались гаражи и буйные заросли кустарников с небольшой стихийной помойкой. Именно туда пес и направился, буквально волоча за собой девушку.
Еранцева, высокая и худая, попала в школу после вспышки несчастной любви в одиннадцатом классе обыкновенного заведения, попытки суицида и долгого лечения; поэтому ей уже исполнилось уже восемнадцать, а выглядела она на все двадцать – высокая, худая, черноволосая и темнолицая, с бешеными глазищами и крепким, начавшим набирать женскую силу телом. Когда-то она тоже хорошо занималась спортом – сейчас понеслась за Рэмом, мелькая тренированными икрами.
И тут случилось то, что фактически разрушило все намерения Сони поразить своими новостями хотя бы одного человека. Сначала с громким треском порвался один тапок, развалившись прямо на ноге Женьки, а потом второй подвернулся; ругаясь, девушка сорвала его с ноги и понеслась за собакой уже босиком. Соня, бегущая следом, с ужасом увидела, как Женька чешет сначала по асфальту, потом мимо детской площадки с кудахчущими мамами а потом – ужас! – прямо по свалке за гаражами, по мятым пластиковым бутылкам, гнилым картонным коробкам и еще какой-то дряни. Бегущие девчонки и Рэм напугали какого-то нетрезвого мужика, справлявшего малую нужду тут же, у гаражей и оказались в сырой, прохладной темноте кустарника. Тут Рэм все-таки остановился и присел перед кустом…
— Фу-у… — перевела дух Женька – Воспитанный, блин! Сразу все понял…
Она отстегнула поводок и присела на остов ржавого холодильника. Дорожка уходила еще дальше, в лесок, пахла сыростью и грибами. Падающее за громады девятиэтажек солнце жалко прыскало рассеянным светом на оставшуюся половину неба.
— Женька, ты измазалась в чем-то – робко сказала Соня.
Девушка глянула на свои ступни, махнула рукой.
— Фигня… Так ты что мне хотела сказать-то?
Соня с опаской присела на край этого же холодильника и начала сбивчиво рассказывать. Рэм, удовлетворив свои инстинкты, полез в кусты, шумно двигая их крупным телом. Подруга с интересом слушала. Потом вздохнула и подвернув ногу, стала рассматривать босую подошву – темную от земли и пыли, с длинными цепкими пальцами. Пробормотав «Заноза, что ли?», она стала давить кожу на подошве недлинными ногтями, собирая ее в складки. Соня смотрела на эти манипуляции со страхом: кожа ступни Ирки первый раз стала видна так близко, со всеми ее мелкими пятнышками, микрокоспическими царапинками; она мяла сейчас ее, ковыряла чешуйки, стискивая ее сильными пальцами – прямо хирургическая операция!
— В юбках – не знаю… — протянула подруга сосредоточенно, выдавливая какой-то мелкий кусок стекла – Я их терпеть не могу. А вот босиком – это прикольно.
— Да чего же прикольного? – растерялась Соня – Грязь одна. Вон, будут, как у тебя пятки, у всех.
— Если хорошо мыть будут – нет. А вообще, я привыкшая. Нас, знаешь, как на сборах гоняли? Кросс босиком, километров на пять. И там по фиг – камни, шишки. Нас тренерша к республиканскому первенству готовила. Такая была, как эта наша… Дебенгоф.
— Как Полицайка, что ли?
— Ну. «Полицайка»… ерунду придумали. Нормальная она баба, вообще.
Выковыряв невидимый осколок и стряхнув его в сторону, Женька закончила с этим делом; позвала: «Рэм! Рэм, домой!». Из кустов донеслось сопенье, фырканье – облепленный репейником, пес выбрался из зарослей. Женька встала.
— Ну, интересно будет… Хм, я представляю наших звездулек – как им это?
— Кому?
— Да Лизе Крутиловой, Аньке Налькич. Они же на таких каблучищах весь год – им же ходить заново придется учиться!
Разговаривая, подруга бестрепетно прошла по помойке – еще раз. Сильные босые ступни, перепачканные в земле, места не выбирали. Соня покорно ша следом. Когда они проходили мимо опустевшей площадки, одна замешкавшаяся мамаша посмотрела неодобрительно и принялась укутывать своего малыша в теплую курточку.
…У подъезда Соня замешкалась. Попросив Женьку «ничего никому не говорить» — исключительно ради ритуала, она сморщила носик:
— О, я забыла, меня мать просила минералки купить… Ну, ты иди, а я до киоска.
— Пока.
Однако, оставшись одна, девочка ни к какому киоску не пошла. Она вернулась назад, точнее, прошла по опалубке дома – за него, где тянулась ребристая ограда детского садика, и чернела полоска земли, распаханной весной для газона, да так и не засеянного. Держась за стену, под чьими-то окнами, Соня с опаской стащила с ног кедики… Потом, зажмурившись, ступила голыми ногами на шершавый бетон. И, еще раз вздрогнув, шагнула на землю…
Ничего не произошло. Точнее, ничего приятного. Холодно, липко на земле, колюче на бетоне… Постояв, она кое-как обтряхнула от пыльной крошки свои нежные, розовые пятки и белые короткие пальчики, влезла в кеды – да пошла домой.
В прихожей ее уже ждала мама с недошитой блузкой. Сурово протянула руку: «Телефон!»; отобрав ее мобильник, так же скомандовала – «Ну кухню! Все остыло… И чтобы сегодня больше никакой болтовни!».
Соне пришлось покориться.
6 сентября, среда, поздний вечер. Место: микрорайон «Шлюзы», супермаркет. Валерия Ясноукова и братья Гяуллины.
Компания сидела на металлическом ограждении около супермаркета – как куры на насесте. Сидела без особой цели: братья Гяуллины лузгали семечки, сплевывая их на грязный асфальт и хохоча над глупыми голубями, которые принимали шелуху за полноценное зерно – бегали за каждой, смешно запрыгивали друг на друга. «Прикинь, рамсы у них!» — сказал младший, очкастый Иван, называемый всеми «Вано», а старший, Илья, сочно заржал. Особыми интеллектуальными талантами ни один, ни второй не блистали – что и давало им постоянный оптимизм и почти детское, чистое восприятие жизни, не совсем характерное для одиннадцатого класса, но объясняющее, отчего этот одиннадцатый они заканчивали не где-то, а в ковалевском «Экслибрисе».
Валерия тоже сидела рядом, ощущая во рту горечь только что выкуренной сигареты и рассеянно смотрела на обтрепанные носки собственных кроссовок. Темно-каштановые волосы закрывали пол-лица, продолговатого и бледного, как кусок козьего сыра; лица-маски с нарочито подведенными глазами: когда-то увлекалась эмо-культурой, привычка к такой раскраске осталась до сих пор. Плюс пирсинг в носу и в левом ухе – две сережки. Валерия себя красавицей не считала; более того, если бы кто-то посмел ей такое сказать, то мог бы получить в нос ее крепкого, мальчишеского кулака. Поэтому и одевалась как пацанка – джинсы, рубахи, куртки и водилась с оболтусами Гяуллиными.
— Слышь, Лерка, бабки есть? – спросил Вано, сплевывая шелуху.
Валерия мотнула головой. Парень проводил взглядом парочку, выходившую из супермаркета с огромными сумками, вздохнул:
— Пить охота. «Колы» бы щас… И эта, чипсов.
…Они уже истратили уготованный им на вечер запас ординарных приключений. Сначала сидели на детской площадке во дворе, играли в карты. Потом пошли на рынок: там Вано стащил с лотка яблоко, а Илья – большую хурму; яблоко они сгрызли втроем, а хурму пришлось выбросить – недозрелая, она противно вязала рот. Потом направились к старым домам под снос на соседней улице и долго, развлекаясь, били камнями уцелевшие стекла – пока их не шуганул злой дядька с собакой. Теперь вот приперлись к универмагу, который ничем их обрадовать не мог в силу их неплатежеспособности.
Прошли два серых долговязых ППС-ника, болтая дубинками у поясов, покосились на подростков, но тратить на них время не стали. Радостный карапуз вынес из магазина большую бутылку «кока-колы», прижимая ее к животу обеими руками — Илья хмыкнул:
— Лерка, а ты когда-нибудь крала?
Девушка пожала плечами, нехотя обронила:
— Ну… Один раз. Телефон сперла.
На самом деле «сперла» она не один телефон, а целых три, находя в изощренных кражах особое удовольствие, прилив адреналина – но рассказывать об этом братьям не хотелось. На четвертой краже она попалась, что и обеспечило ее перемещение из элитной гимназии в эту частную школу.
— Да-а, ништяк… — протянул Илья, явно о чем-то напряженно думая.
Его «выручил» брат, негромко предложив:
— Слышь, народ, а давайте в магазине че сопрем, а? Ну, «колу» хотя бы… Пить хочется.
— Ага, блин, там сопрешь. Там охрана и камеры.
— А эта… Лерка, давай ты охранников отвлечешь, а?
Девушка фыркнула. Посмотрела на братьев с иронией:
— А как я отвлеку? Че, голой туда зайти, что ли?
Гяуллины синхронно заржали. Потом Илья вдруг оборвал смех, сказал серьезно:
— Не, прикинь, я читал в Инете, народ так прикалывается… С кастрюлей на голове типа заходит в универмаг, а пока на него пялятся, друганы типа товар тырят.
— Ну, и че? Давай, ищи кастрюлю… — нехотя отреагировала Валерия.
Уже вечерело. На улицах зажглись фонари, сам магазин сиял алмазным чертогом. Тени фигур прохожих крались от столба к столбу, появляясь и исчезая на серой земле. Рядом, мигая красными фонариками, стартовали с перекрестка машины; мороженщица, гремя, закрывала пластиковые жалюзи на киоске. Какая-то субтильная девица в куртке с меховой опушкой переступала на асфальте длинными ногами, обутыми в золотистые босоножки и громко жаловалась в мобильный: «Ну, ты когда приедешь-то? Я замерзла уже!». В голове Валерии вдруг созрела идея. Она решительно спрыгнула с металлического «насеста».
Гяуллины следили за ней с любопытством. Потом старший протянул:
— Во, прикольно… Типа с пляжа, да?
Девушка разувалась. Сняла кроссовки, носочки, забросила это в рюкзачок. Ногти на ее ступнях, как и на руках, были небрежно покрашены вызывающим черным лаком – и в свете фонаря рядом отливали трупно-фиолетовым. Валерия закатала штанины черных узких джинсов повыше, до середины бледной твердой икры и посоветовала братьям:
— А вы там не очкуйте… По-быстрому все сделали и теряйтесь. Вон там, за рынком, встретимся.
И, забросив за спину рюкзак, в котором еще болтались школьные учебники, девушка стала подниматься по холоднющим магазинным ступеням. Внутри оказалось чуть теплее – но пол был гладким и скользким. Неловко сунув рюкзак в ящик хранилища, Лера взяла тяжелую тележку – за нее было удобно цепляться и хладнокровно покатила ее в торговый зал.
…Публика, конечно, не стала разбегаться в разные стороны с криками; но свою порцию адреналина Валерия получила почти сразу. Она шла намеренно медленно, расслабленно, шлепая босыми ногами по холодным плитам – и чувствовала, как ощущение запретности ее действий заставляет так же приятно сосать под ложечкой, как тогда, когда она первый раз уходила из своей школы, мимо охранников, с чужим сотовым в кармане. Сначала на нее отреагировал парень, выбирающий сок – чуть не уронил пакет, окинул ее насмешливым взглядом, негромко сказал: «ку-ку!», обозначая свое отношение к ситуации. Потом девушка зашла в отдел фруктов и положила в корзинку связку бананов; полная женщина, выбиравшая яблоки, глянула на ее ноги, возмущенно сморщилась и отпрянула, оставив свое занятие, заторопилась прочь из отдела; Лера ухмыльнилась, показала ей в спину fuck. Потом девушка с умыслом влезла ногами на участок еще мокрого, только что протертого тряпкой полу и пошла, оставляя сероватые отпечатки длинных узких ступней. Валерия нарочито рассеянно прошлась перед мясным отделом – чтобы ее заметили молоденькие продавщицы… Они заметили, стали украдкой показывать пальцем, а одна начала кому-то названивать. Тем временем девушка накладывала в корзинку все, на что падал взгляд: и коробку шоколадных конфет, и банку кофе, и ведерко с консервированными ананасами, будто готовилась к пиршеству. Когда она остановилась у отдела с алкоголем, появился охранник – молодой долговязый парень в черном. Остановился, расставил длинные ноги в берцах, ухмыльнулся:
— Девушка, а вам восемнадцать есть?
— На кассе могу паспорт показать – грубовато огрызнулась Валерия – А где у вас коктейли?
Тот снова усмехнулся.
— Ну, вот коктейли… А вы чего в таком виде-то?
— В каком? – Валерия решила играть до конца.
Она видела, что за спиной молодого охранника выросло еще две фигуры – его напарник и строгая старшая по залу со злым лицом. Отлично: она отвлекла на себя внимание как минимум половины персонала. Валерия демонстративно приподняла ногу и поскребла голую пятку, стряхивая с нее прилипшие ошметки семечек.
— Ну… — охранник замялся – босая такая… не холодно?
— Неа. Я с пляжа. Купалась – брякнула она.
Лицо у того вытянулось Валерия задумчиво повертела в руках баночку «Ягуара», потом поставила ее обратно на полку.
— Не хочу… — и покатила тележку к кассе.
Этот, молодой, следовал за ней по пятам – а позади еще те, двое, переговариваясь. Охранник не выдержал:
— А вы что, девушка, из неформалов, да?
— Да. А что?
— Да ничего… просто краситесь так, босиком ходите. Я подумал, из секты.
— А че, не нравится?
В этот момент к ним уже приблизилась старшая по залу; для Валерии спешно открыли одну кассу – кассирша, на ходу что-то дожевывая, садилась за аппарат. Томящиеся в очереди на другую кассу глазели на это с возмущением… В этот момент Валерия ощутила, наверное, самое сильное чувство: стоит босиком посреди этого сияющего, рафинированного, гламурного магазина и все на нее смотрят! Покупатели рядом, охранники, кассирша…. Старшая выдвинулась вперед:
— Имейте в виду, больше так к нам не приходите. Охрана не пустит. У нас приличный магазин.
Вот и хорошо: Валерия поморщилась, а потом капризно оттолкнула от себя тележку – для верности ее и ногой пихнув. Повернулась на скрипнувших пятках, схватила с полочки перед кассой чупа-чупс и заявила:
— Ну, и дурацкий у вас магазин тогда… На фиг надо. Сколько за чупик?
— Пять рублей! – с нескрываемым возмущением отчеканила старшая – Нина, пробей ей…
Между тем рация у охранника заворчала, и он, нахмурившись, быстро ушел куда-то с напарником. Валерия, забирая сдачу с десятки, усмехнулась про себя: похоже, Гяуллины все уже сделали.
С гордым и независимым видом вставив в рот чупа-чупс, она послала старшей издевательскую гримасу и пошла прочь.
…Через четверть часа Валерия нашла братьев Гяуллиных на территории микрорынка неподалеку: он уже опустел, над павильончиками светились огоньки сигнализации, ветер катал бумажки и обертки под мертвыми прилавками, желтели в сумраке груды ящиков из-под фруктов. Гяуллины сидели на одном из прилавков, булькая «колой» и хрустя чипсами.
— Во, пришла! – приветствовали они девушку.
Та легко запрыгнула на прилавок Завозилась.
— Че там у тебя?
— Да, в какое-то гнилье влезла, блин… — Валерия коснулась мокрой пятки пальцем, понюхала – Фу, блин… Помидоры.
— А, ничо…
И они захохотали радостно. Потом Илья протянул ей что-то:
— Прикинь, мы «колы» две литровых стырили и вот еще, тебе коктейль. И эта, чипсонов…
— Молодцы.
— Ты будешь коктейль-то пить?
— Нет. Дай «колы».
— Ну, как хочешь… вот еще банан есть.
Хвастаясь удачей, они наперебой заговорили:
— Прикинь, там все на тебя пялились…
— Ага, эти охранники говорят, типа, это из секты, сумасшедшая!
— Ну, а они все побежали туда, мы давай с Илюхой по карманам…
— Не, помнишь, эта, торгашка-то говорит: может, милицию вызвать или эта, «скорую»?
— Ну. Классно отожгла.
Валерия болтала ногами, стукая пятками о гремящий прилавок, рассеянно ела банан. Потом обронила угрюмо:
— А самим так слабо было зайти, да?
Иван поперхнулся «колой», а Илья рассыпал чипсы. Им такая мысль явно в голову не пришла.
— Блин… А кто тырил бы?
— Ну, я.
— Да ну, нафиг…
Потом Иван растерянно признался:
— У нас бы так не получилось… У тебя классно вышла.
Сидящая на прилавке Валерия усмехнулась. Доела банан, швырнула кожуру в темноту и посмотрела на звездное небо. Чистое, сентябрьское, оно кололо глаза яркими крапинами звезд. Поежилась, задернула молнию куртки, спрыгнула с прилавка.
— Ладно. Я домой. До завтра.
— До завтра.
Домой она надеялась попасть, не привлекая внимания родителей. Отперла магнитным брелком дверь, прокралась по гладким и холодным ступеням подъезда. А в квартире шмыгнула сразу в ванную комнату, пока мать, занимавшаяся уже пять лет бизнесом, что-то раздраженно решала по телефону в кухне. Но… не удалось. Едва девушка открыла струю воды, дверь открылась и мать, еще прижимая к уху переносную трубку, появилась на пороге.
— Ты где шлялась? Господи-боже, что у тебя с ногами?! Ты что, обувь потеряла?!
— Не. Просто не надела – сказала девушка, тупо смотря на разбивающийся о край ванны столбик воды.
На худом нервном лице матери, платиновой блондинки, отразилось брезгливое раздражение.
— Ты с ума сошла? Ты что, напилась?!
— Нет…
— Нет, я не могу! Это ужас какой-то. Виталик, Виталик, ты посмотри на нее!
…и картинно заламывая руки, она бросилась в гостиную; по дому мать передвигалась в тапочках, похожих на модельные туфли – и грохот задников их дробно прокатился в квартире. Леера вздохнула и, переключив смеситель на душ, поставила одну ногу в ванную. Действительно, она вляпалась не только в помидоры, но еще и в глину, да и в шелуху, наплеванную Гяуллиными.
Она еще не успела ее отмыть, как появилось новое действующее лицо – рослый отчим Виталик, работавший у матери экспедитором. Изо рта у него торчали нити кальмаров, свисали с губ, как тина с раковых клешней: опять валяется на диване, пьет пиво. Он посмотрел на Леру блудливыми глазами, рявкнул:
— Ты че, совсем, что ли? Ты как-ся ведешь?
— Отвали – сквозь зубы пробурчала девушка.
Это его разозлило. Он стряхнул с губ янтарные крошки и решительно шагнул в ванную.
— Ты как разговариваешь, чучело?!
Стиснув зубы, Валерия резко крутанула кругляш с наконечником красной пластмассой и направила душ в сторону отчима. Горячая, хоть и не кипяток – однако неприятная струя ударила ему в грудь, в лицо.
— Ааааа!!! – заорал он, прыгнул назад, ударился в дверь и с грохотом повалился в коридоре – Аааа!!! Сука, ошпарила!
Грохот каблуков, причитания; мать поднимала скулящего Виталика. Потом истерично крикнула в приоткрытую дверь:
— Воду вытирай, сволочь! Я тебе устрою…
И увлекла отчима в гостиную, там слышалась возня, скулёж…
Валерия вымыла ноги, потом молча вытерла лужи воды на полу ванной комнаты, облицованной черным с золотом кафелем и на коридорном ламинате – небрежно, возя босой ногой мокрую тряпку. Швырнула тряпку в кремовую раковину с итальянской сантехникой и ушла к себе; там стянула джинсы и в майке забралась под одеяло, воткнув в уши наушники. Под сводами большой, богато обставленной квартиры установилась тишина…
| Мне нравится: 0 |
| Поделиться |
Количество просмотров:
1448
Количество комментариев:
1
Метки:
босиком, школа, босоногие, педагогика
Рубрика:
Литература ~ Проза ~ Повесть
Опубликовано:
26.01.2013
© Copyright: Игорь РезунПросмотреть профиль автора
| Оставить сообщение… Комментарии: 00 Игорь Резун Также проверена и эта глава. Дорогие читатели, найдете опечатки — пишите тут! Заранее благодарен! 30 января 2013 Комментировать |
Вкладыши корректирующие плоские ножки
Если ребенок жалуется на боль колена, ортопед может рекомендовать специальные вставки. Они предназначены для каждого ребенка индивидуально, чтобы точно исправить дефект. Но вы должны помнить, что стельки помогают только поддерживать правильную форму ноги, полученную упражнениями. Они также обеспечивают надлежащую нагрузку, благодаря которой у ребенка нет боли в ногах. Однако они не заменяют гимнастику. Поэтому, если ребенок не упражняется, мышцы станут ленивыми, а плоские ноги будут только расти. Вы не можете купить готовые вставки без консультации с ортопедом.
Может ли обувь навредить ?
Почему обувь имеет такое неблагоприятное воздействие на детские ноги? Прежде всего, это связано с тем, что в основном вся современная обувь создается в соответствии с определенной модой. В первую очередь люди обращают внимание на красоту, а не на удобство обуви.
Ноги взрослых людей уже не так подвержены негативному влиянию неудобной обуви. Однако ступни малышей до четырех лет обувью испортить очень легко.
В эти годы нога ребенка еще формируется. Свод стопы состоит из хрящей, которые затем превратятся в кости. Но до этого момента ножки малыша значительно подвергаются любым воздействиям.
Упражнения для детей с плоскими ногами
Вы можете использовать естественные ситуации, которые не будут дополнительным бременем для ребенка. Хорошие результаты достигаются босиком на мягком грунте. Ребенок рефлекторно сжимает пальцы, поддерживая мышечное напряжение. Если ваш ребенок катается на велосипеде, неплохо установить седло слишком высоко. Затем, достигнув кончиков пальцев педалями, сила мышц ног будет усиливаться. Затем он должен держать их пальцами, и поэтому он упражняет свои ноги. Также стоит учить ребенка нескольким упражнениям, которые укрепляют мышцы рейза и обеспечивают делать это несколько раз в день. Это очень важно, потому что только систематическое и частое обучение принесет ожидаемые результаты. Лучше всего это делать в форме совместной игры. Вот несколько советов по упражнениям:
- ходьба на носках
- коврик для хождения босиком или побегать по полу с гусеничной прогулкой (ребенок, носящий носки, керлинг и выпрямление пальцев, как гусеница, движется в определенное место) — если детей больше, вы можете организовать гонки с захватыванием ногами маленьких игрушек (например, шарики, блоки, пластиковые фигуры), бросая их или кладя их в ящик.
Дети ходят босиком и не болеют
Африканцам не свойственна гиперопека. Грудничков приматывают к спине обычным махровым полотенцем, колясками пользуются в основном туристы.
«Местные врачи считают, что ходить босиком полезно, и родители их в этом поддерживают, – добавляет женщина. – Так что все дети – на улице, в магазине, на парковке – ходят только босиком. В магазинах из обуви можно найти кроксы или дешевые пластиковые сандалии. Самой большой удачей будут кроссовки.
Глаз режет вид черных от грязи ступней, но местных родителей это совсем не волнует. Причем босиком дети ходят и зимой, когда температура опускается до 0 ºС. Даже смотреть на них холодно. Кажется, что эти дети должны часто болеть, но это не так. Видимо, большое количество солнца, разнообразных фруктов и овощей помогают им поддерживать иммунитет».
К слову болеют африканцы, по наблюдениям россиянки, очень редко. Более того, самолечением никто не занимается: в случае необходимости жители обращаются к врачам в больнице, потому что без рецепта в аптеке можно купить разве что бинт, растительный сироп от кашля и морскую воду для закапывания в нос. Даже для покупки обычного обезболивающего потребуется рецепт врача.
«Судя по тому, что в садике почти всегда все присутствуют, таких волн ОРВИ, как в России, здесь нет. Специфические местные заболевания, такие как малярия или желтая лихорадка, встречаются в прибрежных районах на границе с Мозамбиком. В центральной части страны с этим все в порядке», – поясняет героиня.
Преимущества ходьбы босиком
Ходьба босиком приносит много преимуществ, как со стороны мышечно-связочной, так и проприоцептивной и иммунной систем. Положительное воздействие также отмечается в виде расслабления для ног (босиком ходьба является формой массажа, которая уменьшает напряжение в ногах), а также улучшенное управление двигателем (ходьба босиком требует большей осторожности и концентрации, что приводит к качеству ходьбы).
Преимущества босиком:
1.Улучшение устойчивости стопы и всей нижней конечности
Прогуливаясь босиком, стимулируется глубокая сенсорная система (лучшее ощущение движения и позиционирования в пространстве), а также укрепляет систему стабилизации (пассивные связки, активные мышцы). Нога в жесткой обуви часто лишена стимуляции от меняющегося грунта, что способствует разрушению структур мышечной связки. Ходьба, бег или игра босиком обеспечивают огромную дозу внешних раздражителей, которые способствуют укреплению мышц не только стопы, но и всей нижней конечности. Более стабильная нога способствует лучшему контролю тела на более высоких позициях, что позволяет более расслабленным движениям.
